Созданный в Самаре под эгидой Союза театральных деятелей театр «Актерский дом» постепенно обретает свое лицо. Актерское (согласно названию), и по большей части скрытое до недавних пор от широкой публики. Событием прошлого сезона стал моноспектакль Артура Ягубова «Украденные письма». Теперь репертуар пополнился еще одним названием: чеховскую сцену-монолог «О вреде табака» играет Федор Греков – актер и завлит Самарского театра драмы, незаслуженно мало востребованный на родных подмостках. Постановка, сценография и музыкальное оформление принадлежит Екатерине Максимовой (Санкт-Петербург), ученице Вениамина Фельштинского.
Монолог «О вреде табака» Чехов написал еще в 1886 году, но время от времени редактировал, успокоившись в 1902-м, когда издатель Маркс готовил собрание сочинений писателя. Ставят монолог нечасто, между тем, ранняя сценка очень в духе востребованного зрелого Чехова: та же тема потерянной молодости, упущенных возможностей и утекающего времени (вспоминайте тут хоть Рагина, хоть Ионыча), только герой трагифарсово заострен, как все у молодого Чехова. «Я выше и чище этого, я был когда-то молод, умен, учился в университете, мечтал, считал себя человеком…» - сколько ставших хрестоматийными чеховских персонажей могли бы под этим подписаться?
Грекову удалось прожить моноспектакль по-чеховски. На сцене его Иван Иванович Нюхин появляется эффектно - в ритмах танго. Красиво двигается, элегантно курит – но все заканчивается, как только смолкает музыка. На грифельную доску вешается таблица строения головы, на Нюхине оказывается необъятный сюртук – начинается «лекция о вреде табака» в каком-то клубе. Подкаблучник, «муж своей жены», с совершенно безумными глазами, смущаясь и пытаясь оправдаться за несвязную речь и всю свою несложившуюся жизнь разом, то суетливо ищет по карманам потерянную заготовку, то растекается в блаженной улыбке, когда вспоминает о шести дочерях, то пугливо съеживается и оглядывается, думая о жене. Путь к училищу в Пятисобачьем переулке рисует в форме собаки. дочек с цифрами 13 с бантиком наверху, а себя самого просто огромным числом 13 («живем мы в доме 13, и дочери мои родились 13 числа, и в доме 13 окошек…»). И понимаешь, что это уже сам себя считающий неудачником человечек, так негромко, но пронзительно поющий романс, так любящий дочек и так исступленно стремящийся бежать куда глаза глядят от окружающей пошлости и осточертевшей за 33 года жены, вернется в свой Пятисобачий переулок и так и закончит свою жизнь, лишь иногда вспоминая, что когда-то «считал себя человеком».
Смотришь на то, как идет Грекову эта чеховская смесь жалкого, пугливого и рвущегося к чему-то упущенному, как органичен и глубок актер в этом трагифарсовом характере, и думаешь: сколько же еще моноспектаклей просто обязаны появиться в «Актерском доме»! Чтобы не жалеть потом об упущенном.
Страстной бульвар, 10/4-104/2007 (г. Москва)
